Атака мопедов.

«Шахид» конструктивно является именно самолетом-снарядом– это отнюдь не дрон-камикадзе, как его ошибочно принято называть.

Иранские беспилотники данной серии обладают крайне примитивной системой управления и навигации – их запуск производится строго по координатам без возможности корректировки курса в ходе полета. Концептуально он близок скорее к ФАУ-1, нежели, скажем, к «Харопу».

Нужно признать, что в рамках своего целевого использования это эффективное, простое и легко воспроизводимое оружие, которое позволяет обеспечивать поражение крупных стационарных объектов с крайне низкой себестоимостью удара. Корпус Стражей Исламской Революции разрабатывал данные аппараты, исходя из идеи их применения в условиях партизанской/террористической войны. Речь, словом, шла о нанесении на постоянной основе беспокоящих ударов с безопасной для операторов дистанции, возможности сборки самолета-снаряда в условиях «гаражной промышленности» и сравнительно низкой цене такого оружия (себестоимость «Шахида» колеблется в пределах 20-30$ тыс).

Словом, опираясь на опыт партизанской войны в Ираке, Афганистане и Йемене, Иран создал вполне достойный вариант эрзац-крылатой ракеты. Но, повторюсь, это оружие войн ассиметричного типа – его конструктивные особенности (не недостатки, отнюдь – оно именно такое, каким задумывалось) плохо подходят для применения «Шахида» в условиях полномасштабного военного конфликта.

Данные самолеты-снаряды могут причинять значительный ущерб инфраструктуре противника, используя эффект новизны – полноценного опыта борьбы с воздушными целями такого типа на постоянной основе нет ни у одной армии мира. ПЗРК плохо подходят для поражения малоразмерных целей со слабой тепловой сигнатурой – лучшим решением в данном вопросе является малокалиберная зенитная артиллерия. Вероятнее всего, конструктивные ограничения этого летательного аппарата и концептуальные проблемы его использования в конечном итоге приведут к кратному снижению боевой ценности «Шахидов».

Самолёты-снаряды определенно не оправдали надежд российских «военных аналитиков», полагавших, что иранские беспилотники смогут вести охоту на поставленные Украине западные вооружения по типу тактических ракетных комплексов HIMARS. Технически «Шахиды» могут применяться и в таком качестве, но только в связке с крупными и более уязвимыми БЛА-корректировщиками, обеспечивающими «подсветку» целей для самолетов-снарядов.

Само собой, подобная схема боевой работы не выглядит оптимальной в условиях активного противодействия ПВО.

Необходимо отметить, что несколько лет назад, исследуя обломки «Шахидов», сбитых на территории Ирака, эксперты ВВС США выразили мнение о том, что данный самолет-снаряд может быть переоборудован в полноценный БПЛА-камикадзе с возможностью управления через оптический канал в режиме реального времени.

На текущий момент времени данная теория не подтвердилась, однако иметь в виду возможность такого дооснащения «Шахидов» определенно стоит – возможно, она еще сыграет свою роль до окончания боевых действий.

Хотя конструктивно «Шахиды» можно назвать «простым оружием», недооценивать их потенциал не следует. Проблема борьбы с малоразмерными низколетящими летательными аппаратами существует отнюдь не первое десятилетие, и никаких адекватных по соотношению «стоимость-эффективность» методов борьбы с ними создано так не было.

Осмысление данного вопроса произошло в 80-ых годах прошлого века с появлением массовых дозвуковых крылатых ракет, способных поражать цели, пользуясь прикрытием низких высот и рельефа местности.

В данном случае себя оправдывали любые меры противодействия – собственная себестоимость крылатых ракет была достаточно высока, чтобы использовать для их перехвата истребители и ЗРК, а также создавать узкоспециализированную технику, предназначенную для борьбы именно с таким типом вооружений.

Однако, в ситуацию «противостояния меча и щита» (ВВС и ПВО) значительные коррективы внесло появление на поле боя компактных поршневых БПЛА. Их применение стало одной из причин чудовищного разгрома сирийской ПВО в Ливане, укомплектованной советским оружием (операция «Медведка-19»). Технически БПЛА был медленной, неповоротливой и уязвимой целью, но на практике поразить ее было затруднительно – и, что важно, стоимость средств поражения дронов не шла ни в какое сравнение с их собственной стоимостью.

Но с окончанием Холодной войны этот вопрос более не поднимался и не вызывал интереса – каких-либо масштабных конфликтов между технически оснащенными армиями не предвиделось, а в рамках контрпартизанских кампаний БПЛА не представляли такой уж серьезной угрозы, тем более что задействовались в них преимущественно аппараты кустарного производства в малых количествах. В связи с этим вооруженные силы многих стран пошли на полное сокращение тактического ПВО и отказались от его развития – но, как выяснилось теперь, сделано это было зря.

Сам по себе «Шахид» не является вызовом технического характера – это простой и в общем ничем не примечательный аппарат. Вызов этот всецело концептуальный: иранские самолеты-снаряды своим существованием бьют по самому больному месту любой современной армии – это массовое и очень дешевое оружие, способное проникать на большую глубину в зону действия эшелонированной ПВО, оставаясь при этом незамеченным. Оно не высокоэффективно (в силу того, что может поражать исключительно стационарные незащищенные объекты), но достаточно опасно, чтобы вынуждать противника искать методы противодействия, отнимая у него тем самым большое количество ценных ресурсов.

Учитывая цикличность военной мысли и развития техники, стоит ожидать, что решение проблемы поражения самолетов-снарядов (создание и применение которых, в сущности, является реинкарнацией идей Второй Мировой войны) будет найдено в некоем традиционном решении – например, возрождении зенитной артиллерии, которая на текущий момент времени выглядит наиболее перспективным и надежным вариантом противодействия летательным аппаратам данного типа.

Подытоживая, стоит сказать, что в данный момент применение «Шахидов» стало наиболее серьёзным вызовом, с которым столкнулась ПВО Украины. В предыдущие месяцы ВСУ пусть и не без проблем, но парировали большую часть угроз, которые мог представлять российский арсенал авиационных и ракетных средств поражения. Самолеты-снаряды же в силу своих особенностей являются оружием, к противостоянию которому украинские силы ПВО не готовились, как не готовились и все прочие армии мира – так что с точки зрения военной теории и анализа разыгрывающееся сейчас противостояние меча и щита можно назвать, пожалуй, эпохальным. Оно, вне сомнения, окажет большое влияние на развитие как беспилотных, так и зенитных систем.

Главным достижением Ирана стала отнюдь не возможность производить оружие – это, в сущности, совершенно незначительная деталь. Железо – это просто железо, главное в вооружениях – это военная мысль, в рамках которой они создаются. Это концентрация больших объемов информации, анализа, поиска решений, интеллектуального труда.

Иранские теоретики смогли нащупать то самое слабое место современного военного строительства, создав образчик оружия из эпохи массовых вооружений – дешевый и максимально интегрированный с компонетами гражданской промышленности.

«Шахид» – не оружие цифровой эры; это буквально прямой потомок ФАУ-1, но в этом техническом примитивизме и заключается его ключевое достоинство.

Главный урок текущего дня – это урок, который дает любое военное строительство и любой другой военный конфликт.
Интеллектуальный труд и теория определяют все – железо же второстепенно. Качественный анализ может превратить в угрозу набор даже простейших технологий, тогда как его отсутствие сводит к нулю эффективность любых высокотехнологичных вооружений.

Отдельно стоить отдать должное иранским аналитикам и инженерам – при задействовании, в целом, скромных ресурсов они смогли создать крайне интересное оружие.