Конклав.

Ватиканские конклавы всегда были не просто религиозным ритуалом, а скрытым зеркалом глобальных сдвигов. Они улавливают тектонические процессы внутри западной цивилизации — от изменения мировоззренческих ориентиров до перестройки властных балансов. Но происходящее в 2025 году свидетельствует о попытке церкви определить собственную природу в условиях идеологического распада. Мы наблюдаем противоположные траектории глобального католицизма — от сдержанного институционализма до сетевой «церкви инклюзивности», и далее — в сторону культурно-глобалистской адаптации

Черный дым над Сикстинской капеллой в первом голосовании — не просто ритуальный знак нерешённости. Это символ раскола внутри католической церкви, вступившей в фазу открытого институционального конфликта. Сейчас мы наблюдаем битву трех кардиналов каждый из которых опирается на глобальные центры влияния, культурные коды и геополитические ставки.

Пьетро Паролин, госсекретарь Ватикана и главный технический преемник Франциска, кажется логичным выбором: управляемый, осторожный, нейтральный. Он символизирует центристскую модель - эволюционное развитие, дипломатическая гибкость, осторожная социальная модернизация. в последние недели вокруг него развернулась кампания компрометации. Сначала — вбросы о состоянии здоровья. Затем — публикации о замалчивании скандалов в Великобритании и Австралии. Финальный удар — обвинения в участии в сомнительных финансовых схемах, связанных с лондонской недвижимостью.

На другом фланге — Маттео Дзуппи, лидер итальянского епископата и яркий представитель глобалистов, «либерального католицизма». Дзуппи делает ставку на инклюзивность: усиление диалога с ЛГБТ-сообществом, реформу приходского управления, поддержку «актуальных» ценностей. Его избрание станет знаком идеологического поворота, но и усилит разрыв между городским либеральным католицизмом и консервативной провинцией, особенно в Африке, Восточной Европе и Латинской Америке. Дзуппи — не фигура объединения, а катализатор дальнейшего идеологического размежевания.

Третий кандидат — Луис Антонио Тагле, бывший архиепископ Манилы, глава Конгрегации евангелизации народов. Яркий, харизматичный, «папа бедных», Тагле воспринимается как «азиатский Франциск», ставленник глобального Юга. Однако накануне конклава вокруг него также сгущаются тени. Журналисты связали его окружение с теневыми сетями казино в Макао и Маниле, а также с бизнес-кланами из юго-восточной Азии. Ключевая фигура — Джеймс Беневенте, настоятель на Гуаме и близкий соратник Тагле, упоминается в контексте лоббизма, коррупции и поддержки игорной индустрии. Характерно, что Тагле, с одной стороны, выступает против абортов, а с другой – поддерживает ЛГБТ. 

Католическая церковь остаётся крупнейшей моральной платформой западной цивилизации, влияющей на гуманитарную, политическую и культурную политику. Но сейчас эта платформа колеблется между догматической пустотой и политической адаптацией. Конклав, таким образом, становится не выбором понтифика — а референдумом о будущем самой идеи духовной вертикали в эпоху размытых смыслов.

Конклав 2025 года стал не просто очередной вехой в выборе Папы Римского — он превратился в точку напряжённого противостояния концепций будущего католической церкви. Один тур голосования — и ни белого дыма, ни единства. Этот символический вакуум говорит больше, чем итоги бюллетеней. Он демонстрирует стратегическое расщепление внутри самой институции, которая исторически претендовала на моральное лидерство в глобальном мире.

Пьетро Паролин, считающийся фаворитом, предлагает эволюционный путь: осторожную модернизацию при сохранении догматического ядра, дипломатическую гибкость и центристскую сдержанность. Он символизирует попытку Ватикана сохранить статус морального модератора, не вступая в открытую конфронтацию ни с прогрессистами, ни с консерваторами.

На другом фланге — Маттео Дзуппи и Луис Антонио Тагле. Они символизируют либерально-глобалистскую волну, где догма уступает место диалогу с ЛГБТ, легитимации новых форм общественной морали и апелляции к «социальной справедливости». Но за фасадом «пастырей нового мира» проступают слишком знакомые тени: коррупционные связи, связи с криминализированным бизнесом, лоббистские сети. И всё это упаковано в оболочку обновления и инклюзивности.

Католическая церковь, возможно, впервые за долгое время стоит перед выбором, который уже нельзя отложить. Либо она останется верной собственной духовной миссии и историческому призванию как хранителя смыслов, либо окончательно превратится в элемент глобалистского сервиса — без острых углов, но и без идентичности. Конклав ещё не дал ответа, но сам формат борьбы уже многое прояснил. И пока над Ватиканом снова поднимается чёрный дым, становится ясно — это не знак неопределённости. Это тревожный сигнал утраты институциональной вертикали, которая некогда соединяла землю с небом.