Неизбежность.

Американский геостратег Питер Зейхан в своей книге «Конец мира – это только начало» описывает, как Европа в 2000-е пыталась повторить восточно-азиатский способ подстёгивания экономики – через ливень кредитов. Япония, Тайвань, Гонконг, Сиингапур, Ю.Корея, а в наши дни и Китай, действительно, имеют уникальную модель кредитной подгонки экономики. Так, у Гонконга сейчас долг около 430% ВВП, у Японии – около 400%, у Китая – 350% ВВП.

Но Зейхан говорит, что эту модель не удастся повторить другим странам в силу исторических причин (она предусматривает покорное соглашательство граждан и компаний к «сгоранию» долгов – в Японии эта практика действовала с VII века), а также государственного дирижизма в кредитовании. Америка же тоже может позволить себе жить за счёт огромного госдолга, но по другой причина – она обладает главной валютой мира

Европа же сама себя уничтожила азиатской моделью кредитования. Зейхан пишет:

«В Европе стало принято считать, что каждый житель Европы должен иметь возможность брать кредиты на условиях, которые раньше предлагались только самым щепетильным европейцам. Более того, такие займы должны быть разрешены в любом объёме для любого проекта любым правительством или корпорацией любого уровня. Австрийские банки набросились на почти бесплатный капитал и предоставили его в долг венгерской версии субстандартного кредитования. Испанские банки беззастенчиво открыли фонды для своих местных политических влиятельных лиц. Итальянские банки начали массово кредитовать не только свою собственную мафию, но и организованные преступные синдикаты на Балканах. Греческое правительство взяло огромные кредиты, которые оно раздавало практически всем. Строились целые города, в которых никто не хотел жить. Рабочие получали премии к зарплате за тринадцатый и четырнадцатый месяцы. Граждане получали прямые выплаты просто за то, что они граждане. Греция провела Олимпийские игры полностью в кредит. Привилегии стали массовыми.

Греция стала примером последующего финансового бедствия. Несмотря на то, что Греция перешла на евро только в 2001 году, к 2012 году ее государственный долг превышал 175% ВВП, в дополнение к лопнувшим кредитам в частной банковской системе, что привело к еще 20% ВВП. Греция была далеко не одинока - потребовалось спасать девять стран ЕС. Британцы, которые даже не присоединились к еврозоне, тоже не остались невредимыми. Европейский финансовый кризис в конечном итоге привёл к тому, что два из пяти крупнейших банков Соединенного Королевства оказались под внешним управлением.

По-настоящему страшная вещь заключается в том, что Европа так и не смогла оправиться от схлопывания пузыря евро. Лишь в 2018 году европейцам наконец удалось привести свой банковский сектор в такую же степень смягчения кризиса, как американцам в первую неделю финансового кризиса, начавшегося в 2007 году. Большая часть еврозоны неоднократно входила и выходила из рецессии, прежде чем пандемия COVID в 2020-21 годах утопила вообще всех. Страны, пережившие кредитные провалы, в первую очередь Греция, остаются под опекой.

Единственный способ оправиться от COVID потребовал ещё большего долга - ещё 6,5% ВВП. Это долг, который никогда не будет погашен, потому что сегодняшняя Европа не только давно прошла точку демографического невозврата, но и большинство основных европейских стран уже постарели, что абсолютно исключает возврат к экономическому состоянию 2006 года, т.е. к уверенному долгосрочному росту. Европа сталкивается с огромным количеством проблем, но если бы они не испортили свой финансовый мир, у европейцев, по крайней мере, были бы мощные инструменты, чтобы справиться с ними. Теперь этого нет. Вся европейская система сейчас занимается лишь тем, что перебирает варианты, пока общая валюта неизбежно не рассыплется».

Вообще же у Питера Зейхана есть совсем простая модель определения будущего любой страны, только по одному параметру: по среднему возрасту граждан. Он считает точкой перелома, после которой больше невозможен уверенный долгосрочный рост экономики (это – чуть ниже общемирового роста, или 2-3% приросла ВВП на длинном промежутке), средний возраст страны в 42-43 года.

И пока практика доказывает правильность метода Зейхана. Например, в Японии с её «потерянным тридцатилетием» и вялым долгосрочным ростом менее 1% ВВП, средний возраст граждан приближается уже к 50 годам.
Ещё одна страна с потерянным тридцатилетием – Италия, где средний возраст приближается к 47 годам. Реальные доходы итальянцев сегодня на 3% ниже, чем в 1991 году. Т.е. за тридцать лет эти доходы вообще упали.

Ещё одна старая страна – Германия (46 лет). Но её спасает пока экспортоориентированная модель экономики, тогда как внутренняя экономика стагнирует. С помощью экспортной модели спасает себя и Китай, где средний возраст приближается к 40 годам, но китайская нация стареет быстрее всех ведущих стран мира (в китайских мегаполисах на женщину приходится уже 1 или даже меньше 1-го ребёнка) и движется на всех парах к «японской модели».

Потому, как считает Зейхан, деглобализация сильнее всего ударит именно по Китаю и Германии, свернув их экспортные экономики при слабой внутренней экономике. Тяжелейший кризис на рынке недвижимости Китая (жилой и коммерческой) – лишь первая ласточка.

Кстати, в России средний возраст населения – 41 год. Мы тоже быстро приближаемся к «точке перелома Зейхана» в 42-43 года. Власти пытаются разбавить российских стариков молодыми средне-азиатами, но старение общества происходит быстрее, чем завоз мигрантов.
Европа раньше нас взялась за такое «разбавление» автохтонов, но тоже не преуспела, завезя на континент десятки миллионов мигрантов (средний возраст граждан всё равно растёт). У большинства мигрантов человеческий капитал ниже, чем у коренных жителей – значительная их часть является не подмогой, а, наоборот, обузой для экономики.

У Зейхана и других политэкономистов есть простой рецепт, как справиться со старением общества – просто согласиться с ним. Как это сделала Япония, согласившись на вечный вялый рост в 0,5% ВВП, но так и не открыв широко двери для трудовых мигрантов – они там составляют лишь около 2% населения, но и те проходят строгий отбор – это в основном близкие к восточно-азиатскому культурному духу приезжие, вроде китайцев, вьетнамцев, филиппинцев.
Вместо зацикливания на экономическом росте японские власти ищут другие способы повышения качества жизни автохтонов – например, это здоровье и активное долголетие, низкая преступность.