Вечный цикл.

Одна из скреп, причем не натужно-дугинских, а реальных, существующих в виде вырубленной топором в скале национального русского менталитета зарубок — это, безусловно, истовая вера в лидера. Вождя. Царя. По всей видимости, эта вера имеет определенные исторические корни и обоснована историческим же опытом. Благо он у русского народа богат на катаклизмы, в ходе преодоления которых выработался и определенный механизм противодействия, где роль лидера является составной и важной частью такого механизма.

Любая система управления — это именно система, а потому она вполне способна выполнять свои функции и в состоянии структурных перекосов, так что временное отсутствие лидера не отражается фатально на ней. Однако если система управления строится вокруг фигуры персонального лидера (вождя, фюрера, Брата-Лидера, гениального деятеля галактического масштаба etc.), то без нее система начинает «сбоить» и работать гораздо хуже.

Критическая проблема лидерской системы управления — человеческий фактор. Во-первых, лидер может просто не соответствовать по своим качествам. Либо они могут быть таковы, что система начинает работать во вред управляемому объекту. Что далеко ходить — нынешняя система управления полностью вписывается в определение Мансура Олсона о «кочевом бандите» - то есть, ее задачей является не развитие управляемого объекта, а прямо наоборот — его ограбление и вывод награбленного в чужие юрисдикции. И раз уж наша система - лидерско-вождистская персонализированная диктатура, то именно лидер задал этот вектор, именно он и есть главный бандит и вор.

Во-вторых, даже при самом что ни на есть положительном лидере он ограничен биологическими параметрами своего организма. Лидер не способен «вытянуть» больший объем задач, чем может «вытянуть» его мозг. А управление, в сущности — это работа с информацией. Ее получение, обработка и выдача управляющего сигнала с доведением до исполнителей. И значит, иерархическая вождистская система управления неспособна справляться с задачами, которые требуют значительного «аппаратного» ресурса — он всегда ограничен возможностями человеческого мозга.

Они велики — предполагается, что объем памяти человека (аналог его жесткого диска) составляет 1 Пб — один петабайт или 1 миллион Гигабайт. Это много, но просто объем информации — это ни о чем, важна скорость ее обработки. Существует так называемое «магическое число семь плюс-минус два», найденное американским психологом Джоржем Миллером. Суть его в том, что кратковременная память — аналог оперативной — может содержать одновременно не более 7 плюс-минус 2 элементов. Соответственно, скорость обработки информации человеком есть константа и она не слишком велика. Природа нашла выход, который мы называем подсознанием или интуицией, когда обработка информации происходит вне пределов нашего сознания и зависит во многом от опыта. Профессионал способен находить решения интуитивно, минуя сознательную деятельность. Правда, подсознательные «вычисления» гораздо сложнее поддаются рациональной проверке, а потому могут содержать ошибку, которую можно вычислить только на сознательном уровне — то есть, опять медленно.

В общем, нет смысла подробно углубляться в теории и гипотезы сознательного и бессознательного, можно лишь сделать вывод — возможности человека ограничены, а потому существует предел сложности, который невозможно перейти даже очень одаренному лидеру (а ведь ему еще нужно добраться до вершины иерархии, что почти исключено, так как лидером становится не самый умный, а иногда даже очень наоборот. Опять же — думаю, что сегодня мало для кого неясно, что нынешний российский лидер обладает когнитивными способностями крайне низкого уровня и качества. По крайней мере с точки зрения управления страной. В чем-то другом, возможно, он гораздо сильнее. Но точно не для той работы, которой он бессменно занимается третий десяток лет).

Здесь и кроется базовая проблема лидерской системы управления — в ограничениях, наложенных на человека его природой. Обойти их нельзя, хотя можно создать механизмы усиления возможностей выработки управляющих решений. Это и коллективная работа по такой выработке, и предварительная обработка информации в экспертных группах, но конечное управляющее решение — за лидером, причем в вождистских системах управления нет механизма, оспаривающего принятое им решение. Даже если оно очевидно дурацкое.

Ситуация для лидерской системы всегда усугубляется еще одной принципиальной её особенностью — несменяемостью лидера. Вообще, смена конкретного персонажа на высшем иерархическом посту для вождистской системы — тяжелейшее потрясение, так как она ведет к тому или иному по продолжительности периоду полной структурной перестройки всей системы. А как правило, бессменный вождь оставляет к моменту своего ухода управляемый объект и управляющую систему в крайне плачевном состоянии по причине накопленных за время его пребывания у власти ошибок, механизма исправления которых, как было сказано выше, в такой системе попросту нет. Соответственно, смена лидера — это двойная нагрузка на систему управления, причем в период созданного ушедшим вождем кризиса, который обычно к моменту его ухода становится перманентным или вообще переходит в стадию катастрофы.

Наконец, нужно отметить еще одну особенность персоналистской системы управления. В силу того, что она имеет предел сложности управляемого объекта, то как только объект достигает в своем развитии этот предел, система управления начинает «захлёбываться» в потоках информации, ошибаться и накапливать ошибки (так как поиск и исправление ошибок фактически отнимает ресурс управления, дополнительно усиливая производство новых неверных решений. Кстати, поэтому любые контрольные структуры, в задачу которых и входит обработка решений на предмет их ошибочности, тоже имеют свой предел сложности, выше которого они перестают нормально функционировать). Эту особенность можно проиллюстрировать примером Советского Союза, который попал в ситуацию несоответствия сложности управляющей системы быстро усложняющемуся управляемому объекту.

Кстати, Сталин, будучи крайне незаурядным человеком, сумел отрефлексировать возникающую угрозу и попытался усложнить управляющий контур, приведя его в соответствие с динамикой усложнения социальной системы. Предложенное им на 19 партсъезде разделение функций между партийными и советскими структурами объективно позволяло создать гибридную систему управления более распределенного вида, лишив её вождизма в чистом виде, хотя на переходном этапе определенные элементы персоналистского управления, без сомнения, были необходимы. Хотя бы для сохранения устойчивости на этапе перехода.

Как известно, это решение не было реализовано, а после смерти Сталина примат партийного управления (а значит, всё та же лидерская система управления) так и остался в неприкосновенности. Горбачевская перестройка очень быстро дошла снова до этого решения, и на 19 партконференции в 1988 году решение о разделении функций все-таки было принято, но как говорил Ли Якокка, «правильное решение, принятое невовремя, правильным не является». 35 лет — огромный срок для 20 века, и опоздание на треть столетия стало для СССР фатальным. Сейчас в 21 веке динамика еще выше, а потому совершенно неудивительно, что по целому ряду позиций деградирующая Россия «свалилась» на сотни лет назад. Всего лишь четверть века правления одного абсолютно бездарного правителя — и страна минимум на триста лет уже позади.

При этом, безусловно, у персоналистской системы управления есть и определенные достоинства — в первую очередь ее способность к мобилизационному управлению. Правда, нужно отдавать себе отчет в том, что мобилизационное управление всегда сопровождается колоссальными издержками. А поэтому оно оправдано, если темпы развития системы опережают темпы расходов ресурсов на такое управление, причем достаточно, чтобы оправдать эти расходы и создать задел и запас их для менее экстремальной системы управления. Если развитие не успевает за расходом ресурсов для него, система деградирует еще быстрее и неизбежно коллапсирует.

Кстати, поэтому нынешняя спецоперация обречена с точки зрения ее эффективности. Расход ресурсов на нее несопоставимо высок по сравнению с тем эффектом, который получает режим при проведении этой спецоперации. Трата ресурса достигла настолько высоких величин, что выжигает уже базовые структуры устойчивости системы, для которых попросту его не хватает. В двигателе выгорело всё масло, и вопрос — когда его заклинит, становится риторическим. Уже очень скоро.

К сожалению, в силу тотальной засекреченности нет никакой возможности для сколь-либо объективных расчетов, но на интуитивном уровне разрушение базовых структур может начаться уже осенью этого года. При этом нужно понимать природу этих базовых структур. Они взаимозависимы, и начала коллапса хотя бы одной из них приведет к каскадному обрушению сразу всех остальных. Организм может работать как часы, но достаточно одному из базовых органов перестать работать, как организм умирает. А уж когда все органы с трудом справляются, то тут и гадать нечего.

Собственно, так и происходят все революции — еще вчера ВЦИОМ бодро рапортовал о 80-процентной поддержке горячо любимого вождя, а уже завтра толпа тысячами топит городовых в Обводном канале, а великие князья бегают с красными бантами по улицам, приветствуя революционные массы...

В общем, лидерская система управления вполне способна существовать в относительно неразвитых социальных системах, но она же делает их развитие невозможным. Достижение высокого уровня развития (как тот же СССР) возможно лишь на каком-то историческом этапе и сопровождается колоссальным расходом ресурса, что в итоге быстро истощает как возможности развития, так и управления им. Персоналистская система управления всегда тяготеет к упрощению управляемого объекта, она постоянно воспроизводит один и тот же циклический процесс от полного тотального краха предыдущей управляющей структуры к рывку в развитии, достижению потолка развития и столь же быстрой деградации с последующим полным коллапсом. Возможны некоторые дополнения, но все они по сути являются одним и тем же — различаются между собой эти циклы большими или меньшими периодами стагнации.

Цикличность одного и того же процесса указывает на имманентное свойство персоналистской системы управления (во всяком случае российской системы управления, в данном случае я не намерен обобщать). Цикличность — характернейший признак базового противоречия. То есть, противоречия, которое невозможно разрешить в рамках данной модели и данной системы. Это противоречие, с одной стороны, является могильщиком этой модели, из раза в раз приводя ее к катастрофе, но оно же может стать мощнейшим источником развития этой модели, если она сумеет в каком-либо цикле трансформироваться и перейти к принципиально иной системе управления системой.

Тут чистой воды философия — единство и борьба противоположностей как она есть. В смертельном для системы управления противоречии одновременно заложена и её новая будущая жизнь — в рамках принципиально иной системы. И если когда-то удастся совершить этот переход, отказавшись от вождистской персоналистской системы управления — мы сумеем вырваться из заколдованного круга, в котором находимся всю нашу историю. И та катастрофа, в которую нас быстро и уверенно ведет банкрот и политический труп в Кремле, как раз и является одновременно шансом на выход из этого бесконечного смертельного цикла.

При этом нужно отдавать себе отчет в том, что этот цикл привычен, удобен и ментально близок. Наш народ всю свою историю жил в нём и сроднился с ним. «Не то плохо, что мы живем в ж..пе, а то, что мы в ней с удобством обустраиваемся»©

Лозунг о том, что добрый царь — это не иллюзия, он обязательно когда-нибудь появится, близок и понятен для народа. Просто нынешний оказался плохим и никчёмным, но уж следующий-то обязательно будет тем, кем надо. И если этот лозунг победит — мы снова зайдем на тот же самый бесперспективный круг под рассказы о Традиции, Скрепах, Духовности и прочих крайне увлекательных для благодарного слушателя ценностях. Увы, но нужно понимать, что это лишь вернет нас к тому же самому базовому противоречию, которое быстро (все-таки 21 век) «протащит» нас снова через весь цикл, и он снова завершится тем же самым крахом.

Сейчас, как можно заметить, быстро набирает популярность Евгений Пригожин. На фоне трусливого до обморока главнокомандующего, делающего редкие вылазки перебежками из своего бункера, Пригожин в камуфляже на линии фронта смотрится явно выигрышно. На фоне бездарных генералов, проваливающих вообще всё, он дает результат, и неважно, что этот результат ни к чему не ведет. Плюс жесткая риторика по отношению к коррупционерам — такие вещи заходят электорату на ура, достаточно вспомнить, на чём поднялся Ельцин. Ну, и имидж человека, сделавшего сам себя — опять же, на фоне президента, которого случайно вытащили из какой-то дыры и щели, где ему, будем откровенны, самое место, Пригожин явно выигрывает. А пригожинские «мясные штурмы» Бахмута в народном сознании — это, скорее, плюс. Руководитель так и должен поступать — не щадя никого. Ни себя, ни других. Беречь людей в России — это какой-то нонсенс. Почти идеальный кандидат в новые фюреры. И если это произойдет — то мы получим ровно тот результат, о котором написано выше.

Есть ли выход из этого заколдованного круга? Конечно. Усложнение управляемого объекта должно сопровождаться созданием условий для адекватного усложнения управляющего контура. Как уже сказано, персоналистский режим ограничен в этом усложнении. Есть предел, выше которого он никогда ни при каких обстоятельствах не сможет прыгнуть. Не сможет стать адекватно сложным. Этот предел продемонстрировал Советский Союз, рухнувший из-за тяжелейшего и непреодолимого разрыва между примитивным управлением иерархического типа и сложной социальной системой самого Союза. В рамках иерархической системы управления ничего сложнее СССР шестидесятых построить не удастся. Почему шестидесятых? Потому что после «золотого десятилетия» СССР он стал лишь деградировать, переходить из кризиса в кризис, и в итоге — ну, мы в курсе, что в итоге произошло.

Задача, которая стоит перед будущей управляющей Россией элитой — это создать абсолютно новую, совершенно нехарактерную для России и поэтому ментально неблизкую ей систему управления, которая будет способна просуществовать без демонтажа хотя бы лет сто-сто пятьдесят. И это в условиях ускоряющегося развития, между прочим.